Как устоял Майдан. Репортаж с штурма

Вдруг мой знакомый из внутренних войск кричит: «Заберите девушку!». Он протягивает мне руку, но я отскакую — хочу быть со всеми. «Вместе и до конца!» — скандирует скамья под баррикадой. Наши ребята солидарны с вевешником — меня фактически на руках выносят из горячей точки.

О борьбе на баррикадах со стороны улицы Институтской в репортаже корреспондента IA ZIK.

— Подъем! Тревога!!! Все на выход, быстро! — в палатках на Майдане рейвах. Будто солдаты в армии, вымученные протестующие срываются на ноги за считанные секунды и выбегают на улицу. Началось!

Уже вторые сутки только и разговоров, что будет штурм. Мы к нему готовы — даже испугаться не успели. 9 декабря внутренние войска заблокировали все подходы к Площади и постоянно перекрывали метро. Всюду автобусы с силовиками, пожарные водометы, титушки. Каждый понимал, что согнали их не для красоты.

В ночь на 11 декабря после тревоги мы разбежались по баррикадах. Я пошла в сторону улицы Институтской. Баррикада еще стояла, часовые на подмостках тревожно смотрели на темную сторону улицы — там ворушились силовики. Их количество постоянно увеличивалось. Апокалиптическую картинку баррикад в Киеве, за которыми скрываются от агрессоров мирные люди, подсвечивали тусклым желтым светом фонари.

Почему-то вспомнились слова знакомого журналиста Юрия Опоки, что в последний раз Майдан барикадували от фашистов. Над нашими головами — металлический мост. Слева — Октябрьский дворец, где ночевали революционеры. От него бегут люди, на ходу поправляя одежду, надевая каски. Под баррикадой все становятся в шеренги — брат за брата, свой своего. Решительные, готовые стоять до конца и идти на все. Женщин и девушек певица и по совместительству комрад Майдана Руслана призывает отходить к сцене.

Сначала под баррикадами просто скопление людей, но за короткое время они самоорганизуются. Вижу историка Владимира Вятровича — он вместе с другими организует защиту.

— Василиса! Василиса! — кричит Володя. — Возьми громкоговоритель. Он не работает, сохранишь его на память.

Я беру мегафон и вздрагиваю от мысли: «На память о чем или о ком?..». Сначала стою на возвышении и почему-то действительно переживаю охраной поломанного мегафона, будто это кукла вуду и ее состояние как-то может отразиться на владельцу. Но стоять в стороне делается невыносимо — баррикаду атакует черная орда в шлемах и бронежилетах. Извини, Володя, компаньон пропал без вести — я отложила его на землю и стала к своим.

— Стоим! Стоим! Милиция с народом! Солдат, ты наш брат! Служу народу Украины! — скандируют люди.

Начинают лететь петарды, но их сразу гасят. Провокаторов тоже гасят — криками «не бросай». На мосту я узнаю старых знакомых — провокаторов из-под Банковой. Даже голос узнаю, а тем более — лозунг, такое нехарактерное для украинского Майдана: «Анука, давайка уйобивай отсюда». Именно это кричали провокаторы Порошенко, когда он пытался утихомирить их перед Администрацией Президента 1 декабря.

Петарды — мелочи по сравнению с сильной задымленностью, которую себе организовали сами протестующие. Несмотря беркутовцев и внутренние войска, кто-то умудрился поставить бочки для обогрева и курить в них дрова.

— Заберите бочки!

— И холодно же стоять! — говорит человек в коричневой куртке, подбитой мехом.

— Какое холодно! Сейчас сюда хлынет «Беркут»!

— И «Беркут» вон, а мы здесь, оно же никому не мешает! — устами старшего мужчины глаголет святая наивность.

Наконец, здравый смысл побеждает, мы тушим огонь в бочках и забираем их подальше, чтобы они не наделали беды в кризисный момент. Воды мало, рядом на бордюрах снежные бюст киевских богатырей — их сделали здешние художники. За мгновение скульптуры, кроме эстетической, выполняют еще и практическую функцию — ими тушат огонь в бочках. Из бочек поднимаются одна за другой облака дыма, кто-то слегка озадачен, но полевые командиры успокаивают: «Стоим! Вместе и до конца!».

Со стороны Европейской площади на территорию Євромайдана заходит колонна «космонавтов» — так через шлемы в народе называют силовиков. Они окружают людей возле сцены — преимущественно женщин и девушек. Революционеры на Банковой замирают с невимовленим тревожным вопросом — это конец или только начало? Полевые командиры отдают приказ оставаться на местах.

Вдоль улицы Институтской со стороны Октябрьского дворца холм. На нем достаточно людей, но они ловят ворон и снимают все на мобильные телефоны. Это раздражает, но нет времени отвлекаться.

Вдруг где-то в центре баррикады образуется брешь, а из него лезут силовики. Сбрасывают с подмостков революционеров. Но лава стоит — плечо к плечу, не уступает жизненным пространством. Слышать звуки бензопилы — баррикады по кускам разбирают.

Как-то неожиданно для самой себя я опиняюсь на передовой. Здесь «космонавты» с нашивками «Беркута» и внутренних войск. Снова вижу знакомое лицо — парень-вевешник, что стоял в границе на Банковой во время штурма. Он еще тогда мне запомнился каким-то специфическим, немного девичьим вырезом глаз.

— Вы стоите за зарплату, а мы за Украину!

— Люди отсюда не уйдут, все будут стоять до последнего.

— Бей меня! — кричит девочка беркутовцу. Он имеет вытаращенные глаза и широкое лицо. Молчит.

— Ребята, мы же народ, вы должны нас защищать!

— Пять тысяч — это не народ, — говорит один из силовиков.

— Какие пять тысяч? Здесь на каждые выходные миллионы выходят!

— Мои родители работают на заводе и не имеют времени здесь бомжевать.

— Мои тоже, но каждый вечер и в выходные — на Майдане!

— Ага, мирные. Камнями кидаться — это мирно?

— Это была провокация властей! Люди вас наоборот защищали!

Силовики пытаются абстрагироваться от голосов, что докрикуються до их сознания.

— Нет продавим, — говорит парень с девичьими глазами.

— Пррродавим, — безапелляционно и сквозь зубы шипит в ответ другой.

Сначала нас только проверяют на прочность. Первая легкая попытка закончилась ничем.

Продолжается утомительное и затяжное противостояние. Бойцы баррикаду разваливают, пытаются прорвать охрану, врезавшись клином. Но действуют какие-то своеобразные правила игры: бойцы не бьют, а только выжимают. Встречаются единичные случаи применения дубинок, на которые толпа реагирует криками «Не бей!».

Толкотня с «Беркутом» длилась более трех часов

Революционеры возвращают беркутовцам и вевешникам их щиты, отобранные в противостоянии. И даже расступаются, чтобы несколько из тех, которые затерялись в толпе, возвратились к своим. Эти несколько погибшим овцам выглядят растерянными — на лице одного из них выражение обиженного ребенка. Время от времени авансцену событий затягивает дымом. Пахнет плавленою пластмассой.

Сначала кажется, что нашим не устоять — их оттесняют метров на пятнадцать. Но это противостояние было на вес жизни — люди оголтело отвоевывали каждый сантиметр. Плечо к плечу, командиры направляли усиления по периметру. Постоянно подходили новые люди. «Киев, вставай!», — скандировала лава. Это был отчаянный крик надежды. «Нас миллион! За несколько часов здесь будет вся Украина!», — предупреждали майданщики.

Готовы были душу и тело положить уже здесь, не отходя. Пели в лицо силовикам гимн Украины — искренне, дружески, с задором. Выстояли. Нападавших было відтіснено до предела разобранной баррикады. Беркутовцам и солдатам внутренних войск убедительно советуют идти домой.

Напряженно следят за их маневрами перед бывшей баррикадой — остатки от нее разбирает и грузит в КамАЗ группа молодых людей в оранжевых маніжках. Мы ждем новую атаку. Приходит Славко Вакарчук. Через какое-то время идет. Приходит Яценюк — дает интервью на камеры на фоне противостояния силовиков и людей. Приходит Кличко, но я его не вижу — только слышу от людей, что он здесь есть.

На часах половина пятого. Рядом со мной высокий светловолосый парень. Кажется, он здесь простоял вечность, но нет. Говорит, впервые вышел на Майдан. Выехал с другого конца Киева в три ночи. Машину не пускали и он шел пешком. Десятки и сотни таких же, как он, делали то же самое. С улицы Городецкого и со стороны Михайловской площади постоянно подходили люди — поодиночке и группами. Светало. Термометр показывал-8. Среди людей в лаве сновали волонтеры с бутербродами и кофе.

Парень из Мукачева говорил, что это самая вкусная еда, которая ему попадалась в последнее время. И делился впечатлениями — мол, когда беркутовцев оттеснили, было такое ощущение, будто ты самый счастливый человек в мире. Старик в коричневом пальто говорил, что давно ему не было так спокойно. Вприкус потом и кровью мы отвоевали двадцатый день Євромайдану.