В каждой своей книге малой прозы я приходил к песенной кринице, чтоб былыми звуковыми напевами, как глотками воды, освежиться. Нередко кажется, что понравившаяся мне песня, исполненная когда-то, нынче является для меня как бы звуковым посланием из былого, как от Бога.
В каждой своей книге малой прозы я приходил к песенной кринице, чтоб былыми звуковыми напевами, как глотками воды, освежиться. Нередко кажется, что понравившаяся мне песня, исполненная когда-то, нынче является для меня как бы звуковым посланием из былого, как от Бога.
Я НЕ ПЕВЕЦ, не музыкальный критик, а слушатель-любитель, что не мешает мне нести в себе по жизни и судьбе реально, а не вроде бы чудесные мелодии. Я не буду далек от истины, если скажу, что и живу довольно долго на земле, благодаря Богу, Богородице и хорошей песне со словами не дровами и с природным голосом, как, допустим, у Гелены Великановой:
«Пусть завтра кто-то скажет, как отрубит,
в прах развеет все твои мечты.
Не страшно, если кто тебя разлюбит,
Куда страшней, когда разлюбишь ты».
«Почему именно Гелена Великанова?»
кто-то вправе меня спросить, разве в былом голосов не было лучше? Разумеется, были и даже наверняка! Но уж больно слова хороши в этой песне, которой, может, за полвека, а как будто написаны сейчас для нашего еще пока начального, но уж слишком сексуально-измочаленного века.
Смотрю нынче на экранных артистов, задействованных в сексо-извращениях, и такое чувство отвращения ко всему, что в «телеке», что в желтой прессе… То же самое и с песней, что поется «передом» и «задом», страстью исходя и перегаром. Есть, правда, в наши дни и неплохие песни. Например, всем хорош, нету слов, Александр Серов — и голос, и репертуар, и фигура самого певца не дура, но зачем ее искажать, искривлять безобразно, чуть ли не вылезая из костюма, чтоб выдать люду: «О, это чудо, ты меня любишь!»
А вот его семнадцатилетняя дочь спела, чуть ли не впервые выйдя на сцену, так, что я забыл про все на свете в минуты эти. Она пела на другом языке, но до чего ж понятном мне! Она не прыгала, не извивалась, а как бы извиняясь за свой выход, за голос свой, за взмах руки лебяжий… Я, восторгаясь: «Боже мой!» — шептал в избытке блажи. Я запамятовал своеобразное ее имя, данное Серовым дочке в честь кого-то иль чего-то, но это имя само о себе даст знать, если его не затянет шоу-бизнес в свой омут. Спаси, Господь, прекрасное мгновенье — ту чистоту и святость песнопенья. А Серова хотел бы спросить, зачем певцу такого класса нужны кривлянья-выкрутасы. Мысленно сравниваю его с двумя Юриями — Гуляевым и Богатиковым, которые пели всласть, в охотку — про любовь и про подлодку, где даже сами небеса внимали этим голосам.
Вслушайтесь, как не мель, а глубь, слиянье губ и стон разлук, и страстность встреч, и затихающая речь с шуршаньем листьев за окном приходят с песней заодно. Давно хотел признаться, пусть даже только самому себе, что по былым песням могу составить путевую карту своей жизни с кружками радости, с треугольничками тревог, с прямыми и кривыми линиями судьбы, с лучами встреч и тенями разлук, с солнышком первой любви и его закатом, с темью измен, дававших крен с потерей равновесья — все это есть в ностальгических песнях, полных раздумий и поисков полных, вот почему мы досель о них помним:
«Когда протрубили тревогу в любимом краю,
Застыли мальчишки в суровом, солдатском строю.
Мальчишки, мальчишки, вы завтра уходите в бой,
Мальчишки, мальчишки, вернитесь живыми домой».
Я не воевал, но мне близки эти строки, актуальные и в наши дни, когда погибают мальчишки на Северном Кавказе ни за понюх табаку.
Я рад, что песня былая от края до края ливнем пропитана, ветром пронизана, словно подруга моя боевая, рядом со мною шагает пожизненно. Песни былых лет пелись и поются, ручейками льются из глубин души, синевы небесной, с вами не тужилось мне, лет минувших песни. Взять хотя бы эту вот славную песню с юным и лунным приливом волнения, с чудо-аккордами ветра-солиста, с зорькой, встающей над полем росистым:
«Подскажи-расскажи, утро раннее,
Где с подругой мы счастье найдем?
Может быть, вот на этой окраине
Пли в доме, в котором живем?»
Четыре приведенные строки, а сколько в них света утра раннего, надежды на счастье, тепла дома, в котором живет эта юная пара! Недаром эта песня из любимого моему поколению кинофильма, с простым до наивности названием «Дом, в котором я живу».
Нынче кинофильмы крутят сутками, где менты да воры с проститутками, где стволы с ножами в гиблой драке, где спешат на помощь лишь собаки, да еще мотив былой, тот самый, на порезы лечь спешит бальзамом:
«Как люблю твои светлые волосы,
Как любуюсь улыбкой твоей,
Ты сама догадайся по голосу
Семиструнной гитары моей».
Слова этой песни — чистые родники, питавшие то время непогрешимой искренностью, без следов лукавства, простотой наивностью, дружелюбьем-братством и мечтой-надеждой лучше жить, чем прежде. В наши дни, как ни странно, я тоже живу мечтой-надеждой, но чтобы жить, как прежде, а это значит — в согласии со своей совестью, с верой в завтрашний день, быть в чести у чести и врагом для бестий, падших на поживу дармовую с жиру.
Недавно видел по каналу «Ностальгия» и «Пусть говорят», чуть ли не в одном временном отрезке срез песенной судьбы неповторимого Сергея Захарова с его природным и повенчанным с народом голосом, с его несклоненной, захаровской, гордостью, выстоявшей в горести. Еще одна звезда, подобная захаровской, вспыхивает над моей душой, когда ей не по себе и не до смеха — это Эдита Пьеха. Я рад, что мы с нею одного поколения и потому так близок моему сердцу пьеховский голос, будто бы лишь ко мне обращенный:
«Хочешь я пойду с тобой рядом
с ума сведу тебя взглядом,
Хочешь я спою тебе, слушай,
Песней трону я твою душу».
Пьеха действительно шла и идет с нами рядом, и сводила, и сводит нас своими песнями, трогая души. Она была и есть нашей юностью, нашей молодостью и нашим счастьем. Ей не надо вскинутых рук над головой для поддержки, охапки цветов, выклянченных у зала, при хождении по рядам, и больших денег с продажи билетов. Любовь народа к певице была полвека назад и сейчас на нее спрос, трогающий до слез. Я в этом убедился на днях, слушая ее песню из наших далеких лет, где по чувствительности один лишь куплет был воскрешению юности подобен:
«На тебе сошелся клином белый свет,
Но пропал за поворотом санный след»
Санный след не пропал,
он в юность нашу и впадает, и впадал.
Песни Эдиты Пьехи так впитаны в мое поколение, что ни взлета без них, ни парения.
Не могу не рассказать по ходу изложения о певице, покорившей меня своими песнями, — Жанне Бичевской. Ее песни полны звонов колоколов, молитвенных слов. Божьих заповедей с тишью заводей, верой праведной, горькой ягодой, страстью-мукою и разлукою со сторонушкой с перелесками… О Руси поет нам Би-чевская. Эти песни, как подмогу, я беру в дорогу к Богу, Богородице Небесной я шепчу молитвы-песни, исполняемые Жанной задушевно, с грустью-жалью к тем местам, где жили-были и где головы сложили, но оставили нам предки где следы, где просто метки, веря в то, что мир все ж тесен… Боль души и святость песен в исполнении Бичевской. Бичевская всегда была вдали от групп шоу-бизнеса, от залов горластых и неистовых полчищ. Гитара Бичевской со струнною дрожью бессменно на службе находится Божьей. Гитара Бичевской — звенящее чудо о том, кто же мы, да и родом откуда?
Вышло так, что снова свое повествование выстроил по подобию рифмованных строк. Быть может, случайно, быть может, сам Бог рукой моей двигал. Но вышло, как вышло — не ниже, не выше, рассказ, как рассказ, где песни пропеты давно и сейчас. Я ими и жил, и пока что живу, бывает, на помощь к себе их зову. Я с ними в обнимку, озябнувший, греюсь. Я, песни любя, на взаимность надеюсь!
Владимир РОДИОНОВ
